Не то чтоб папе и сестре всё равно, добрался ли я домой. Особенно сегодня, когда после шахмат машину заводили с толкача. (Стартер накрылся окончательно.) Но я всё равно не позвонил. Было принято отзваниваться маме. Я маменькин сынок. Хотя, ну вот какая разница между дорогой домой с работы и после моих субботних приездов? Те же перекрёстки, ямы, те же светофоры… Да за водителя можно волноваться лишь только он заведёт машину. Но мама хотела знать, а я человек ответственный.
На днях на работе слышу в лифте, как одна сестра хозяйка моей: «Слышала, Сергеич увольняется»? До меня не сразу и дошло, что это про мастера ремонтников. Про мужика, которого взяли, не дав маме месяц доработать до семидесятилетия. Сергеич… А раньше звучало: Васильна. Ну и пусть увольняется. А мама бы не стала злорадствовать. Начала б оправдывать. Дескать, ни материалов, ни инструмента, работяг толковых мало… А требуют. Ну да. А когда было иначе?
Папа к моим приездам то картошки нажарит, то тарелка пельменей стоит. Возле кружки чая бутерброд мужского изготовления. Пакеты с печенюшками, вафлями, зефирками… Всё как при маме. Покормить ребёнка — вечная форма родительской любви. Представляю, как я усложнял маме жизнь, решив в прошлом году похудеть. Она напряжённо утверждала: «Картошку ты не будешь. Сладкое, тоже…» С одной стороны, маме и хотелось, чтоб я постройнел. Но накормить-то!