Увы, ждать легче, чем отпускать. Осталось ещё почти два дня из четырёх, а я уже в утре понедельника, когда сын с семьёй поедут домой обратно в Тулу. Четыре дня. Половину которых я проведу на работе, а они — у друзей. Так что, скорее, четыре вечера. Когда у Вени гора куриных костей, а у нас ещё и чай с вкусными пироженками из «Золотого колоса», которого в Туле нет. Сидим, ржём, рассуждаем о том, как мириться с одной сумасбродной особой пятнадцати лет. Глотаем хамство дерзости из её сообщений. И что-то не особо хочется вспоминать, что ты взрослый, а она в сложном подростковом возрасте.

Четыре вечера… Что самое-самое? Ну конечно это когда я собираюсь гулять с Веней, а сын поднимается: «Я с тобой». Потом я буду думать: это же так редко бывает. Наверное, нужно было сказать что-то важное. А потратили на ерунду. Просто болтали обо всём, что нам интересно. Сын — про машину, однокашников, работу и всякие на ней новшества. Я — про моё к ним отношение, как покупателя. Про свои забавы и отдушины. Покупки, интернет, карты… Впитывая удовольствие от похвалы, дескать, удивляю тем, что увлекаюсь, вникаю, получаю результат. Типа, для своего возраста я уж точно продвинутый. Отрадно. Продолжаешь сполна ощущать себя папой. Авторитетом, который может удивлять. Когда это пропадёт — всё, ты старик.

На завтра наметили поминать маму. Кладбищенский тур. Невестка и внучка ещё никогда не были у тёщи с тестем. А с бабушкой и дедушкой вовсе незнакомы. Познакомятся.

Четыре вечера… А вот я всё равно сейчас после работы возьму и позвоню — вдруг ещё не уехали в гости — таки попрошу сына помочь вычерпать воду из ямы в гараже. Каждый раз намечаю попросить. Но приедет и  вроде жалко дёргать. Могу ж и сам. Просто вдвоём там всего на полчаса. А одному мне вверх-вниз с каждым ведром… Да. Вот сейчас закончу и позвоню.

Ну вот так… Четыре… А уже в понедельник мы с Веней снова будем одни.  Будем брести через школьный двор. И моя тень от лысеющей башки и рабочей куртки снова покажется тенью стриженного пацана в одёжке навырост. Мальчишки, у которого обидно ускакала бОльшая половина жизни.