И снова органайзер телефона напомнил: в этот день 1988 года не стало моего рязанского деда Васи. Василия Гавриловича. Помню, как позвонила мама и к концу фразы разрыдалась. Не потому ли он на днях мне приснился?
Дед Вася… Это детство. Михайловка-Ямки 31. Это двор, где вместе слепились дом деда Васи и бабушки Ани с домом семьи его брата Миши. Это закадычные соседи: тётя Клава с дядей Ваней. Это маленький столик с лампой, лупами, отвёрточками, пинцетиками и раскиданными часами. За починку Гаврилычу нальют. Это старенький сад, где множество цветов. Букеты которых выручают, когда в починке нет очередного будильника. Это молчаливая фигура, застывшая рядом с костерком догорающего мусора. Это подколки бабушки Ани про «зазнобу» Софию Ротару. Цыганские песни. Это их редкие при мне скандалы за дедовы пьянки. И бабушкина отходчивость. Буквально тут же проходим с Аней мимо витрины гастронома. «О! Колбасный сыр!. Давай, купим. Вася любит.»
Это врезавшаяся в память грустная дедова шутка. А может быть, так и было? Ведь это бабушка подтолкнула меня, заехавшего к ним из московской командировки с кофром, поснимать Васю. Он тогда немного поотнекивался. Но надел плащ, шляпу и мы вышли во двор. Сидел такой печальный, состарившийся. Может быть и сказал, что думал. Соседка проходила мимо, задела: «Гаврилыч, ишь, тебя как снимают». А он, не поворачиваясь, усмехнулся: «На памятник».
На памятнике другая фотка. Из серии в саду. Когда Вася был ещё… ну знаете, когда пожилые люди кажутся вроде бы неизменными. Словно вечными. Дедушки, бабушки, потом родители…