Соседке и приятельнице моей рязанской бабушки лет было не меньше. А может, и больше. Но «бабушка» к ней как-то не клеилось.

Тётя Клава была доброй шебутной тёткой с прокуренным «Беломором» голосом, в очках с толстыми линзами и янтарными бусами в виде крупных шариков, теснившихся на шее. Набожная. У неё я впервые увидел горящую дома лампаду. Тётя Клава сильно пеклась о любимой пекинеске Сильвочке. Повязывала ей слюнявчик и печалилась о плохом аппетите разборчивой и избалованной шелковистой псинки.

Сильва появилась, когда не стало дяди Вани. Улыбчивого машиниста паровоза, мужа тёти Клавы. Вспоминаю его сидящим на крыльце их дома, и тоже с Беломором. А потом уже в памяти, как помогаю закупаться к поминальному столу. Ларёк на Рязани 1. Я с сумками, а тётя Клава перед витриной размышляет вслух: пригодится ли жареная мойва? Так и не купили.

Спасаться от одиночества тётя Клава стала, пустив на постой двух девушек — Анюта, ой, хороша была, огонёк — да постоянными совещаниями и чаепитиями с бабушкой Аней. Та ради подруги — да что там, тётя Клава была нам, как родня — даже не морщилась от дыма папироски. А дедушка Вася, тоже некурящий, мог и буркнуть. Он тётю Клаву недолюбливал за то, что та поддерживала подругу в антиалкогольной компании. Хотя и сама любила стопочку самодельного опрокинуть.

Ещё тётя Клава при любой возможности любила вздремнуть, сладко похрапывая. Не доверяя  ни будильнику, ни себе самой, всегда просила разбудить её на работу. Опаздывать было нельзя категорически. Благодаря месту работы тётя Клава имела обширные связи. Могла достать хоть сервиз, хоть какой другой дефицит. А работала она — ни за что не догадаетесь — билетёром в ДК профсоюзов. Приезжая на каникулы в Рязань, всегда пользовался блатом и я. Кино, концерты…

Гордостью тёти Клавы был племянник «Валерка», изредка приезжавший с семьёй на своей машине из Воронежа. По секрету нам было известно, что «Валерка» работает «на космос». А своих детей у тёти Клавы с дядей Ваней не было.